Подготовлено Кондратьевой Е.В.
- Роль национальных инновационных систем в экономическом росте развитых стран
a. Линейная и нелинейная инновационная модель - Концепция национальных инновационных систем (НИС)
a. Основные определения и положения концепции
b. Инновации как главный фактор экономического развития
c. «Рассеянное знание»
d. Институты и технологии
e. Современные аспекты оценки экономических результатов технического прогресса - Заключение
2.4. Институты и технологии
Понятие « институционализм» ввел в экономическую теорию в 1918 г. американский экономист У. Гамильтон, определив «институты» как способ мышления или действия, с достаточной степенью распространенности и прочности запечатленный в поведении, привычках и обычаях народа. «Институты» для экономиста — это не только и не столько господствующие нравы и народные обычаи, сколько «правила игры», устанавливаемые в процессе отношений обмена, определения и защиты прав собственности, государственного вмешательства.
Новая институциональная теория, сложившаяся во второй половине XX века как особое течение экономической мысли, преодолевала ограничения неоклассической теории, почти не уделявшей внимания институциональной среде. Главное открытие этого направления — «теорема Коуза», которая считается одним из наиболее ярких достижений экономической мысли послевоенного периода. В наиболее общем виде теорема звучит так: если транзакционные издержки малы, то экономическое развитие всегда будет идти по оптимальной траектории. В экономике права, ставшей разделом неоинституционализма, эта теорема легла в основу положения о необходимости установления правовых норм в соответствии с критерием эффективности. Практическое значение этого нормативного вывода заключается в том, что ссылки на теорему Коуза уже содержатся в решениях судов штатов, апелляционных судов и даже в решении Верховного суда США. Признание научных заслуг нового направления выразилось в присуждении Нобелевской премии по экономике двум виднейшим его представителям — Р. Коузу (1991) и Д. Норту (1993). Труды последнего автора, также заложили основы теории национальных инновационных систем. Специализация Д.Норта — экономическая история, его отличительная черта — особое внимание к взаимодействию институциональных структур и технологий, их совместной роли в экономическом и социальном развитии. Именно такой подход позволил ему стать лидером направления, названного «новой экономической историей».
Д. Норт исходит из того, что институты задают систему стимулов (положительных и отрицательных), направляя деятельность людей в определенное русло. Институты, таким образом, снижают неопределенность экономического развития, делают действия агентов более предсказуемыми и выполняют свою главную функцию — экономии транзакционных издержек.
Как известно, транзакционные издержки возникают вследствие того, что процессы передачи и получения информации (экономической, юридической, технической и т.д.) требуют расходов, что участники контрактных отношений располагают ассиметричной информацией и что любые усилия участников экономической деятельности по структурированию взаимоотношений с помощью институтов приводят к той или иной степени несовершенства рынков. При этом эффективные институты возникают в обществе, которое имеет встроенные стимулы к созданию и закреплению эффективных прав собственности. Таковы общие положения концепции неоинституционализма.
Норт идет дальше, обращая внимание на то, что исследователи транзакционных издержек обычно исходят из того, что институты определяют только транзакционные издержки, а технологии — только трансформационные издержки (по «трансформации» ресурсов земли, труда и капитала в товары и услуги, т.е. производственные издержки). Д.Норт развивает мысль о том, что институты влияют и на технологии, он показывает на примерах сложные взаимосвязи между транзакционными и трансформационными издержками.
Технология, с его точки зрения, задает только верхний предел достижимого экономического роста. В контексте институциональной теории это означает, что при нулевых транзакционных издержках увеличение объема знаний и их применения является ключом к потенциальному благосостоянию. Следовательно, главное, что упущено из анализа неоклассиков — ответ на вопрос, почему научный и технологический потенциал, в принципе доступный всем, реализуется не полностью, и почему образовалась такая огромная пропасть между богатыми и бедными странами. «Пропасть, которая существует в реальном мире, имеет параллель в виде пропасти в теориях и моделях, разрабатываемых экономистами».
Поскольку экономическое развитие и в прошлом и в настоящее время содержит примеры и растущих экономик, и стажирующих, кризисных экономик, Норт ставит задачу разобраться, какие именно институциональные характеристики определяют тот или иной характер функционирования экономики. Какие причины создают эффективные рынки? Если бедные страны бедны потому, что они являются жертвами институциональной структуры, мешающей росту, то вопрос состоит в том, навязана ли эта институциональная структура извне, детерминирована внутренними факторами, или же является следствием сочетания того и другого. Очевидно, что для плохо функционирующих экономик существование где-то в других странах сравнительно продуктивных институтов и возможность получения с низкими издержками информации об экономическом развитии этих стран, опирающемся на данные институты, служит мощным стимулом к изменениям. Норт подчеркивает, что именно это обстоятельство стало одной из причин пост социалистической трансформации, происходившей в странах Центральной и Восточной Европы в 90-е годы.
Изучая структуру транзакционных и трансформационных издержек в различных экономиках, можно проследить их институциональные корни. Издержки транзакций отражают содержание всего комплекса институтов, формальных и неформальных, которые образуют экономическую систему. Когда экономисты говорят об эффективных рынках, они принимают за данность развитую систему ограничений. Например, эффективность капитальных затрат частично определяется уровнем развития структуры финансовых посредников, состоянием рынка потребительского кредита, залогового и фондового рынков, системами страхования титулов собственности и установления кредитных рейтингов. Формирование структуры этих ограничений зависит от деятельности политических институтов, которые защищают интересы организованных групп на рынке капитала.
Норт показывает, что в процессе исторического развития, географического расширения и усложнения торговли, роста производства и капитала, были выработаны многочисленные инновации, которые снижают транзакционные издержки этих процессов. Они состоят из организационных инструментов, особых процедур совершения сделок и механизмов контроля за соблюдением сделок. Эти инновации Норт объединяет в три группы и показывает, как они влияют на транзакционные издержки:
- повышение мобильности капитала (процедуры и методы, позволяющие обойти законы против ростовщичества — манипуляции с обменным курсом, письменные контракты с замаскированными процентными платежами, вексельное обращение) ;
- снижение информационных издержек (печатание и распространение прейскурантов и другой информации об условиях торговли);
- распределение риска (страхование и диверсификация портфеля ценных бумаг).
Все эти формы возникли в далеком прошлом, многие из них Европе, другие в исламских государствах, в Византии, и в более позднее время эволюционировали в этих регионах с разной скоростью. Развитие этих методов идет бурными темпами и в настоящее время. Эволюция институциональных систем развитых стран по сравнению со странами «третьего мира» создала более разветвленные формальные структуры и механизмы поддержки структур, которые обеспечивают существование более эффективных рынков и относительно низких транзакционных издержек. В бедных странах плохо формализованные институты защиты прав собственности стимулируют функционирование неформальных, теневых секторов экономики, что сдерживает развитие самоподдерживающегося процесса контрактных отношений.
Д. Норт так описывает механизм консервации отсталости «При наличии слабо защищенных прав собственности, недостаточного претворения законов в жизнь, наличия барьеров для вхождения, монополистических ограничений, фирмы, стремящиеся к максимизации прибыли, склонны избирать краткосрочную стратегию и эксплуатировать небольшой основной капитал, а также сохранять малые размеры. Самыми выгодными занятиями становятся торговля, перераспределение или операции на черном рынке. Крупные фирмы с большим основным капиталом могут существовать только под покровительством правительства, пользуясь субсидиями и тарифной защитой и выплачивая обществу определенную компенсацию. Такое сочетание вряд ли может способствовать эффективности производства». Это описание довольно точно отражает состояние российской экономики.
Другой аспект институционального анализа в контексте нашей темы — модель взаимосвязи между институциональными структурами и стимулами к приобретению чистого знания, а также его структурой. Экономическая деятельность, рассуждает Д. Норт, т.е. оценка рынков и технологий, управление работниками происходят не в вакууме. Те виды информации, в которых нуждается предприниматель, в большой мере являются производными от конкретного институционального контекста. Этот контекст не только формирует внутреннюю структуру организации, определяет степень ее вертикальной интегрированности и структуру управления, но и определяет подвижные внешние границы организации, которые позволяют обеспечивать максимизацию ее целей. Поэтому необходимо изучить институциональный контекст, чтобы увидеть, какие существуют потребности в различных видах знания.
Спрос на знания, в свою очередь, содействует увеличению объема таких знаний, которые считаются предпринимателями наиболее выгодными в настоящее время. Поэтому спрос на знания у членов мафии и инженеров «Дженерал моторс» будет скорее всего принципиально разным.
Точно также уровень и структура спроса на знания в современных США совсем иной, чем в Иране или Судане. В свою очередь, норма вознаграждения индивидов за увеличение знаний может отражать высокую отдачу и от технических нововведений в военном деле, что было характерно для средневековой Европы, и от распространения религиозных догм — Рим в период Константина и после него. При этом стимулы к получению чистого знания складываются не только под влиянием денежного вознаграждения, но и в результате реакции общества в форме наказания (Галилей, Дж. Бруно) или морального поощрения научного мировоззрения.
Особое значение для институционального климата и связанных с ним транзакционных издержек имеет картина мира в интерпретации социальных наук. «То, каким образом развивается знание, влияет на восприятие людьми окружающего мира и, следовательно, на то, как объясняют и оправдывают его. Это, в свою очередь, оказывает влияние на издержки заключения договоров. Если люди воспринимают правила социальной системы как справедливые, то это способствует снижению издержек, наоборот, если они воспринимают систему как несправедливую, то это ведет к повышению издержек заключения договоров».
Таким образом, рыночный спрос на знания должен соединяться с субъективным образом мыслей экономических агентов, чтобы поощрять частные и общественные инвестиции в развитие знаний, которые достигли социально признанной нормы рентабельности.
Доминирующая институциональная система диктует выбор оптимальной формы деятельности каждой фирмы или предпринимателя (Норт противопоставляет пиратство и химическую промышленность) и тем самым создает условия для массового спроса на те или иные виды знания. Если институциональная система делает предпочтительной (наиболее прибыльной) экономической деятельностью перераспределение дохода, знания и навыки развиваются не в том направлении, которое требуется для расширения производства. Важно понимать, что « даже в самых производительных экономиках современного мира институциональная система генерирует смешанные сигналы, что видно даже при беглом взгляде на формальные правила и механизмы обеспечения закона в современной американской экономике. У нас есть институты, которые поощряют ограничения производства, забастовки и преступления, и, наряду с этим, есть институты, которые поощряют продуктивную экономическую деятельность. Соотношение сейчас складывается в пользу последних, но так было далеко не всегда на протяжении большей части мировой истории, и это не всегда характерно для многих государств «Третьего мира».
Обобщая особенности институциональных систем наиболее развитых стран, которые создают условия для высоких темпов экономического прогресса, Норт использует понятие адаптивной эффективности. Она отличается от простой эффективности распределения ресурсов, и даже может не совпадать с нею. Правила эффективности распределения ресурсов обеспечивают безопасность и надежность сегодняшних фирм и решений, а адаптивная эффективность прокладывает дорогу через «созидательное разрушение».
Адаптивная эффективность определяется тем, насколько сильно стремление в обществе к обучению, приобретению знаний, к поощрению инноваций, к риску и разнообразным видам творческой деятельности, а также решению проблем, мешающих развитию новых видов экономической деятельности. Такое состояние обеспечивается процессами конкуренции, децентрализации принятия решений, максимизацией усилий в направлении выбора альтернативных путей развития. Эти процессы неизбежно приводят к ошибкам, причем не только случайным, частным или организаций, а системным, связанным с идеологией или политическими установками наиболее влиятельных групп людей. Важно поэтому иметь такие правила, которые устраняют не только проигравшие фирмы, но и проигравшие политические организации. Эффективные институты поддерживают удачные усилия и прекращают неудачные действия, и таким образом, обеспечивают адаптивную эффективность.
Значение институциональной теории для современного экономического анализа (инноваций) сводится к следующим положениям. Каждая экономическая модель соответствует определенному набору институциональных ограничений. Эти наборы радикально отличаются друг от друга и во времени, и при сравнении экономик разных стран. Содержание каждой модели зависит от конкретных институтов, и во многих случаях модели весьма чувствительны к изменению институциональных ограничений. Нужно не только понимать значимость общей институциональной системы, которая обеспечивает рост экономики, но и видеть последствия сегодняшних изменений. Система обеспечения прав собственности, структура налогов, акты государственного регулирования, правительственные решения и другие формальные ограаничения или стимулы определяют политику предпринимателей, фирм, других организаций и, следовательно, определяют конкретные проявления инновационного поведения.
Таким образом, институциональная система определяет направление, по которому идет приобретение знаний и навыков и это направление может быть решающим фактором долгосрочного развития общества.